|
|
|
|
Марина Леонова:
"Артист балета должен быть фанатом своего дела"
В.М.: Марина Константиновна, ваше учебное заведение, наверно, одно из самых старых в России...
М.Л.: Академия наша была основана в 1773 г., хотя, конечно не Академия, а «классы изящных искусств и танцевания» для детей-сирот, которые были организованы при Московском Воспитательном доме, открытом в 1763 году по указу Екатерины II. С этого и началась история Московской балетной школы. С течением времени в школе происходили различные реорганизации, но перелистаем эти исторические страницы и продолжим рассказ уже о знаменитом Московском хореографическом училище, которое находилось на Пушечной улице, там, где сейчас находится кафедра хореографии Российской академии театрального искусства.
Училище тоже с течением времени меняло свой статус и названия: сначала получило звание «академического», затем при нем был создан Институт хореографии, и в результате все было преобразовано в Московскую государственную академию хореографии. Первым ее ректором стала мой педагог, народная артистка СССР, профессор Софья Николаевна Головкина, которая более сорока лет возглавляла наше учебное заведение.
Так что в 2003 году мы отметили свое 230-летие.
В.М.: Наверно, так далеко в прошлое мы заглядывать не будем. А вот если взять последние 15-20 послеперестроечных лет — каковы, с Вашей точки зрения, главные изменения, произошедшие в области подготовки артистов балета?
М.Л.: Самое главное изменение в том, что артист балета теперь имеет возможность получить высшее образование. Ведь в прошлом все наши народные артисты, лауреаты Государственных и Ленинских премий имели среднее образование, которое давало училище. Теперь же Академия работает по двум направлениям: мы обучаем наших студентов по программам как среднего, так и высшего профессионального образования.
Дети поступают к нам в 10 лет, в 18 лет оканчивают обучение, и им выдается диплом артиста балета. А затем, при желании они могут получить и высшее образование по одной из следующих специальностей: можно продолжить обучение на исполнительском отделении — собственно как артист балета, а можно освоить профессию педагога балета, хореографа балета, балетного критика. Инструментальное исполнительство — это и не совсем наш профиль, но все же мы сами воспитываем концертмейстеров балета: специальность эта редкая и весьма сложная, ведь чтобы уметь играть в балетных классах, надо хорошо знать особенности и методику преподавания.
В прошлом году мы открыли на кафедре хореографии специальность «Менеджмент исполнительских искусств». Артисты балета достаточно рано заканчивают свою творческую жизнь и к 40 годам, как правило, должны менять профессию. Некоторые из них создают свои коллективы, работают заместителями директоров или администраторами. Поэтому я — да и не я одна — считаю, что им для этого необходимо специальное управленческое образование.
Теперь в Академии есть и аспирантура в области педагогики; хореографии, ведь кандидатов и докторов педагогических наук, к сожалению, в нашей области практически нет.
В.М.: Если выпускники идут учиться дальше, значит, они на время прерывают свою работу на сцене?
М.Л.: Нет-нет, речь идет об очно-заочной форме обучения. Это сложно, но вполне возможно. Дипломы о высшем образовании получили многие артисты балета. Приведу лишь один пример: звезда Большого театра Николай Цискаридзе уже имеет одно высшее образование, а сейчас поступил на второе — в области менеджмента.
Поверьте, те, кто сейчас танцуют на балетной сцене, понимают, насколько короток их творческий век, и заранее готовят себя к дальнейшей жизни.
В.М.: А в ребятах, которые приходят сейчас, произошли какие-то существенные изменения по сравнению с теми, кто поступал в прошлые годы?
М.Л.: Меняется мир, меняется страна, меняются и дети. Может быть, мы в свое время были более целеустремленными, больше верили в свою профессию и твердо хотели стать артистами балета. Сейчас же далеко не все дети хотят стать профессионалами. Просто школа элитная, так почему бы не привести ребенка именно сюда? Школа у нас действительно особенная, со своими веками сложившимися правилами, которых мы жестко придерживаемся, с дисциплиной и порядком. Здесь очень серьезно подходят к вопросу обучения и воспитания, поэтому многие родители стремятся отдать к нам своих детей, порой не вполне отдавая себе отчет в том, что их ждет впереди.
Конечно, у нас существует отбор, и очень жесткий отбор, поскольку наша цель — растить профессионалов. На этой почве у нас иногда возникают разногласия с родителями.
В.М.: Когда к вам приводят ребенка, на что вы в первую очередь обращаете внимание? Какие существуют противопоказания для занятий балетом, кроме избыточного веса?
М.Л.: Прежде всего, не должно быть никаких медицинских противопоказаний: артист балета должен быть физически здоров, иметь здоровое сердце, легкие и т. д. У него не должно быть плоскостопия или каких-либо иных патологий.
Ребенок должен иметь и чисто балетные данные - подъем, выворотность, шаг, гибкость, прыжок, координацию, он должен хорошо слышать музыку... Перед нами стоит задача просмотреть всех претендентов и произвести отбор. Словом, трудно не только тем, кто поступает, но и нам, профессионалам, сидящим в приемной комиссии.
Детей мы набираем в мае. Проходит лето, в сентябре в первый класс приходят те же мальчики и девочки, но они уже совсем другие. И в течение пяти лет идет отбор и отсев — оканчивают Академию далеко не все, кто в нее поступил.
В.М.: Большой отсев?
М.Л.: Да, иногда большой. Хотя общей статистики нет, и год на год не приходится. Бывает очень талантливый набор, и тогда никого не надо отчислять. К тому же отсев — всегда трагедия, и для нас тоже. Ведь на ребят потрачено много сил и, кстати, много государственных денег, мы привыкли к ним и с болью расстаемся. Но лучше не портить им жизнь.- в любой профессии несостоявшийся человек — это драматично, а в нашей — особенно.
В.М.: Но ведь можно переориентировать ребят с артистов балета, скажем, на чистых «народников», к которым предъявляются менее суровые требования.
М.Л.: Безусловно. Существует, например, замечательная школа у Ансамбля народного танца Игоря Моисеева. Да и вообще сейчас много различных негосударственных учебных заведений соответствующего профиля. Можно пойти учиться туда — иногда ведь родители просто хотят, чтобы у детей была красивая осанка. А потом можно получить высшее образование как педагог или балетмейстер — если есть талант, конечно. Я могу сказать, что далеко не каждый, даже очень хороший артист может стать педагогом и уж тем более балетмейстером.
В.М.: Есть ли какие-то черты характера, склад личности, которые могут стать серьезным препятствием на пути артиста балета? То есть, родителям каких детей стоит сто раз подумать, прежде чем прийти к вам?
М.Л.: Родителям в любом случае надо сто раз подумать. Хотя бы потому, что балет — невероятный тяжелый физический труд и травмоопасный к тому же. И не потому, что педагог или ребенок плохой: травма — дело случая. Вы знаете, что многие артисты балета, как и многие спортсмены, делают операции — это связано с нашей работой, очень рискованной. И надо решить, выдержит ли ваш ребенок такую физическую и одновременно психологическую нагрузку А что касается черт характера, то первое недопустимое качество — лень.
Надо любить свое дело, быть своего рода фанатиком. Это дано не всем. В принципе, каждая профессия достойна высоких слов, и свое счастье можно найти в любой другой сфере.
В.М.: К вам больше приходит мальчиков или девочек?
М.Л.: Девочек.
В.М.: А мальчиков хватает?
М.Л.: Пока хватает. К тому же, мы делаем набор не только в первый класс: в августе открывается дополнительный набор, и мы принимаем способных учеников во все классы, естественно, если они имеют профессиональную подготовку, соответствующую уровню нашей Академии. К нам приезжают на просмотр ребята из Украины, Казахстана, Грузии, да и из других республик бывшего СССР. Для одаренных детей наша школа всегда открыта.
В.М.: Стало быть, вы берете не только москвичей?
М.Л.: Нет, конечно. Мы берем детей со всей России и стран СНГ, более того, обучаем иностранцев на платной основе. За рубежом интерес к получению балетного образования в нашей стране очень велик. Студенты из Японии и Кореи у нас учатся постоянно, приезжают к нам из Великобритании, Швеции, Канады, Италик, Китая и других стран.
Общежития для студентов у нас нет, но есть интернат, в котором живут дети до 18 лет. В том числе и москвичи: Москва ведь большая, и если ребенку, надо вставать в 6 утра, чтобы успеть к началу занятий, родители предпочитают отдать его в интернат.
В.М.: Класс — это сколько человек?
М.Л.: Начальные классы более многочисленны, поскольку, как я уже говорила, наверняка предстоит определенный отсев. А норма — не более 10 человек, потому что тогда педагог всех видит, может с каждым работать, каждому уделять внимание. Если в классе, например, 16 девочек — это уже много.
В.М.: То есть девочки и мальчики учатся в разных классах?
М.Л.: В общеобразовательной школе они учатся в одном классе. На уроки классического танца расходятся: мальчики — к мужскому педагогу, девочки — к женскому Есть народно-сценический и дуэтно-классичес-кий танцы, на которых они работают вместе. Джаз — тоже сначала отдельно, потом вместе. Все зависит от программы и учебного плана.
В.М.: Нередко возникает ощущение, что ребята, готовящиеся к карьере артиста балета, кроме собственно балета больше ничем не занимаются. Это так? У ваших учеников остается время на что-нибудь другое? Успевают ли они читать книги?
М.Л.: А как же! Наша программа, естественно, предусматривает чтение литературы, и не только художественной. Ребята изучают такие предметы как «История театра», «История балета», «Музыкальная литература» и так далее. Это целый комплекс общегуманитарных дисциплин, которые очень развивает детей, причем, именно в творческом русле. Так что читать им приходится много.
А потом, у нас присутствует весь положенный блок предметов, что и в общеобразовательных школах. Ребята учатся с 9 утра до 6 вечера, и успевают все — и литературу, и химию, и математику, и классический танец, и джаз, посещают уроки фортепиано.
В.М.: Среди тех, кто выпускается, большинство все-таки идет на сцену? Или уходят в совершенно другие области?
М.Л.: Нет, как правило, те, кто выпускаются, идут танцевать. Но, например, в этом году один из наших выпускников решил поступать в театральные вузы и прошел сразу в несколько, потому что у него были уникальные актерские данные. А потом выбрал то, к чему больше лежала душа — Щукинское училище, и таким образом связал свое будущее не с балетной, а с драматической сценой.
В.М.: Кстати, насколько важно наличие у артиста балета актерских данных? Проверяете ли вы их на приемных экзаменах, развиваете ли в процессе обучения?
М.Л.: Когда ребенок исполняет перед приемной комиссией танцевальный отрывок, сразу видно, как он двигается, как слышит музыку, как входит в образ. Это, впрочем, еще не полностью раскрывает его актерское дарование, и у нас для этого есть специальный предмет — «Актерское мастерство». Его ведут блестящие педагоги: долгое время в Академии работала Ирина Владимировна Македонская, а сейчас преподает Евгения Владимировна Петрова, они обе — представительницы МХАТовской школы; а педагог Татьяна Олеговна Павлович — это Вахтанговская школа.
Таким образом, ведется большая работа по развитию у детей актерских способностей, без которых артисту балета просто невозможно. Сами посудите: балет «Жизель», первый акт, сцена сумасшествия — как ее исполнить, если ты не владеешь актерским мастерством? А наши русские балеты, в которых всегда присутствует драматическое напряжение? А Шекспир — как его станцевать бездарному актеру?
В.М.: Артисты балета, также как их коллеги с драматической сцены, получив диплом, ходят из театра в театр с показами?
М.Л.: Нет, у нас все происходит иначе. Существуют государственные экзамены, где приемная комиссия состоит, в частности, из представителей театров, куда обычно идут работать наши выпускники — руководителей, педагогов, балетмейстеров. Они смотрят исполнение студентами классического, народно-сценического и дуэтного танца и подают заявки на тех, кто им понравился.
Затем идет распределение. Каждому студенту мы говорим: на вас прислали заявки, такой-то и такой-то театр. И студент сам выбирает, куда ему пойти — вот такая демократия, никто никого насильно никуда не направляет.
В.М.: Но бывает, что выпускник остается не удел?
М.Л.: Чрезвычайно редко, практически никогда. Они все востребованы, ведь сейчас очень много балетных коллективов. Другое дело, что студенты могут взять так называемый «диплом свободного распределения» — например, если у них есть какие-то свои личные планы.
Следует также помнить, что, приходя в театр, молодежь сначала попадает в кордебалет. По результатам работы видна перспектива каждого. Я думаю, что становление артиста в театре идет года три, которые и определяют, какое место он займет в труппе. Однако я считаю, что кордебалет — это очень ответственно, недаром, например, кордебалет Большого театра постоянно восхваляют во всех зарубежных рецензиях. И быть артистом кордебалета не менее трудно и почетно, чем прима-балериной.
В.М.: Для непосвященных всегда существовало два столпа отечественного балетного образования: Московская школа и Вагановская школа в Санкт-Петербурге. Есть ли меледу ними какая-либо принципиальная разница?
М.Л.: Нет, это одна методика обучения, которая создавалась веками Может быть, существует разница в подаче этой методики нашими и петербургскими педагогами. Но мы сейчас плодотворно сотрудничаем, обмениваемся опытом, организуем встречи и семинары и прекрасно видим, что никакой особой разницы нет. И разговоры на эту тему, мне кажется, уже не актуальны.
А как Вы считаете, в Москве у вас есть реальные конкуренты?
Я могу сказать только одно- Московская государственная академия хореографии и Академия русского балета им. А. Я. Вагановой в Санкт-Петербурге не имеют аналогов не то, что в России — в мире. Эти две Академии вправе гордиться своей историей, своими педагогами, своими выпускниками, прославленными на весь мир, своей уникальной системой образования. А если еще кто-то хочет учить будущих артистов билета — пожалуйста, мы не боимся соперничества.
В.М.: Тем не менее, видите ли Вы что-то в работе своих зарубежных коллег, что хотелось бы перенести в российскую образовательную практику?
М.Л.: Впитывать все лучшее — это вполне закономерно для творческого процесса. Мне, например, очень нравится, как во французской школе у артистов работают стопы — изумительно красиво! Мы смотрим и делаем выводы. Всегда надо делать выводы и, не обижаясь на критику, постоянно учиться: как говорится, только бумажные цветы боятся, когда их поливают водой.
В.М.: Большой театр, а заодно и всю российскую балетную школу обвиняют в косности, в неспособности по-новому взглянуть на вещи, в сознательном отказе от танцевальной практики современной балетной сцены. И уверяют, что российские артисты, приезжая за рубеж, должны учиться заново, чтобы танцевать что-то, кроме классических балетов. Вы согласны с такими утверждениями?
М.Л.: Категорически не согласна. И труппа большого театра давно доказала неверность подобных заявлений. Сейчас в ее репертуаре балеты Мориса Бежара, Ролана Пети, Джона Ноймайера, и артисты прекрасно исполняют их хореографию. Им не надо никакой специальной подготовки, потому что на основе школы классического танца ложно делать все!
Должна отметить, что сейчас у нас в школе изучают и модерн, и джаз. Я считаю, что это необходимо, и развивает артиста балета в разных направлениях.
В.М.: Многие выпускники российской балетной школы сейчас работают за рубежом. Вам не обидно — учили вы их «здесь», а результат вашего труда проявляется «там»?
М.Л.: Народ нашей страны настолько талантлив, что востребован везде. Но иногда, действительно, становится обидно: мы их учим, тратим на них наше время, нервы, государственные деньги, а они уезжают танцевать в Европу или Америку, потому что по закону имеют на это полное право. Но если говорить откровенно, «утечка мозгов и талантов» из нашей страны — разве это справедливо, разве не обидно?
Многие зарубежные танцовщики мечтают танцевать на великой сцене Большого театра.
И какие прекрасные артисты балета сейчас танцуют в Большом театре! Могу назвать самых молодых, начиная со Светланы Лунькиной, Екатерины Шипулиной, Руслана Скворцова и Дмитрия Рудакова. Я уже не говорю о таких мастерах как Галина Степаненко, Надежда Грачева, Андрей Уваров, Сергей Филин, Николай Цискаридзе.
Мы гордимся всеми: и теми, кто работает в театрах России, и теми, кто достойно представляет нашу школу за рубежом.
Но традиция продолжается, и 1 сентября Московская государственная академия хореографии вновь распахнет свои двери новым поколениям молодежи, среди которых, я уверена, зажгутся новые звезды.
Беседовала Валерия МОЗГАНОВА
Журнал "Элитное образование в России и за рубежом", № 3 (64) март 2005 год.
Источник: сайт Московской Государственной Академии Хореографии
|
|
 |
|
|
|
|
